психолог Дима Печкин

Петля принуждения

Если бы меня спросили: «Какова главная невротическая проблема человека в социуме?», то я бы ответил: «Принуждение себя к тому, что не интересно». Сама тенденция принуждения формируется в детстве, когда родители заставляют детей делать те или иные «необходимые» вещи. У воспитания масса положительных качеств. С одной стороны оно формирует поведение ребенка, а с другой закладывает волевой компонент в психику будущего взрослого. Но как любое явление оно имеет и отрицательную сторону.

Корнем проблемы является то, что принуждение становится отдельным качеством личности человека, а затем начинает действовать обособленно. Мы получаем собственного внутреннего Родителя, который точно знает, что есть вещи, которые определённо надо делать. Но так как «нужность» этих вещей определена не нами, а авторитетами из прошлого, в конечном итоге наша жизнь перестаёт нам принадлежать. Можно сказать, что человек начинает отождествлять себя с вменённой ему необходимостью делать то или это.

Создател гештальт-терапии Фриц Перлз где-то пишет про феномен замутненности сознания, который возникает как результат принуждения себя к вещам неинтересным. Сейчас этот механизм предстаёт передо мной во всей своей пугающей простоте и очевидности. 
Лучшей мотивацией являются чувства, потому что они рождают в организме импульс, который легко претворить в действие. Посмотрите на детей, играющих в любимые игры. Разве кто-то из них пытается собрать усилия для того, чтобы доводить игру до конца или поддерживать на ней фокус внимания? Всё происходит естественно. 
Поэтому когда взрослый человек делает то, что ему нравится, мы наблюдаем свободный ток энергии, которая возникает в месте замысла и свободно насыщает место действия. Интересную цель трудно оставить незавершённой – возбуждённое сознание вновь и вновь возвращается к ее образу. Человек отождествляет себя с желаемой целью, поэтому завершённость становится принципиальной для его целостности. Когда естественная мотивация направлена на достижение результата, он становится важнейшей потребностью подлежащей удовлетворению. Руки сами тянутся к инструменту.

Совсем иначе обстоят дела с тем, к чему приходится себя принуждать. Энергия уже не течёт свободно. Часть ее приходится постоянно направлять на поддержание фокуса внимания. Энергозатраты удваиваются – естественность и принуждение, становятся разнонаправленными силами берущими начало в одном источнике. Сознание дробится на того, кто должен делать и того, кто принуждает прилагать усилия. Подсознательный фокус всё равно остаётся на том факте, что в этот самый момент существует масса альтернатив от занятия чем-либо интересным, до простой возможности полежать на диване. Нет отождествления с целью. Теперь интересен не процесс движения к ней, а лишь факт достижения. Таким образом, результат уступает место процессу. Попробуйте заставить ребёнка играть в игры, и вы увидите, что игра потеряет качество или вовсе прекратится.

Экзистенциальная глубина этой темы состоит в следующем утверждении - «Принуждение себя, которое большинство из нас воспринимает как необходимость, вредно для нашего развития». Поскольку не согласовано с нашими желаниями, в особенности глубинными, а значит с нашей сутью. Оно не включает попытки наблюдения за собственными эмоциями, а скорее игнорирует их. Парадоксально, но как только мы, руководствуясь «надо» перестаём согласовываться с тем, что происходит внутри, мы перестаём видеть то, что происходит вовне. Это значит, принуждением мы лишаем себя возможности почувствовать момент, предполагающий противоположные решения – расслабиться или собраться? Чаще всего это насилие над нашей природой.

Принуждение это ловушка. Вот типовой сценарий, возникающий у огромного количества людей, который я называю «Петля принуждения».

Аркадий устраивается на новую работу. Пару месяцев он искал престижную контору с хорошей зарплатой и руководящей должностью. Он прошёл несколько этапов собеседования, сходил на экскурсию в офис и даже познакомился с парой будущих коллег. Все выглядит так, как будто он нашёл работу своей мечты. 
И вот он выходит на новое место. Время течёт быстро и через несколько месяцев он обнаруживает у себя странные состояния: тяжёлые подъемы с утра, невозможность собрать внимание на работе в течение дня, вялое и подавленное состояние, которое, тем не менее, не мешает ему проводить кучу времени в социальных сетях. Ставить задачи перед подчинёнными всё сложнее, так же как и выполнять указания руководства. Приходя домой, он всё меньше хочет общаться с супругой. Всё больше переедает и смотрит сериалы.

Аркадию непонятно в чём дело, т.к. он продолжает видеть ситуацию поверхностно. Ему по-прежнему кажется, что он устроился на работу мечты. Меж тем дело обстоит иначе.

Предположим он ожидал, что его должность будет включать создание стратегии развития, проведение собраний, контроль над подчинёнными, составление презентаций и т.п. Но в реальной ситуации оказалось всё по другому - он должен заниматься продажами и обучать этому подчинённых, писать огромные письма непосредственному руководству, заполнять статистическую отчётность… «До кучи» ему стало ясно, что его обособленность и самостоятельность как руководителя условны. Уж слишком много людей оказалось над ним. 
Но это только начало. «Петля принуждения» становится туже на шее Аркадия в тот момент, когда он с очевидностью понимает, что не справляется. 
- Что же я за человек такой, - думает он, чувствуя, что его горло сжимает спазм, - я же вышел на работу своей мечты! Неужели я потратил годы учёбы и набирался опыта во второстепенных конторах, чтобы констатировать, что я не справляюсь? Нет. И он принимает решение кажущееся ему единственно верным – поднажать. Направить больше усилий на то, чтобы всё же исправить ситуацию. Петля на его шее затягивается.

Ему достаточно было бы ответить себе на следующие вопросы: «О какой работе я мечтал, будучи студентом? Какие функции меня реально увлекали на прошлых местах работы? О какой работе я договаривался, когда только собирался на настоящую должность?» А затем взять и сопоставить свои желания с действительностью.

Все это привело бы его к следующему выводу: «70 % работы, которую я хотел бы выполнять с рвением, не лезет мне горло». От перспективности осталось лишь название, а реалиями стали – принуждение и необходимость. И приняв решение поднажать, я лишь усугубляю ситуацию.

Но, разумеется, он так не сделает, потому что ему всё ещё кажется, что он нашёл «работу своей мечты», а причины происходящего – его несобранность, лень и т.д. Фактически же, недовольство собой стало единственным связующим элементом между ним и настоящей работой.

Если бы он смог сделать тот самый правильный вывод, то у него сложилось бы два пути: пересмотреть свой функционал на настоящем месте и попробовать изменить свои обязанности, либо уйти. Уйти туда, где его мечты и желания смогут быть воплощены в большей мере.

Но он так не сделает. Он «приложит все усилия». В конце этой эпопеи уволенный Аркадий остаётся с депрессией, заниженной самооценкой, разбитой жизнью и диагнозом «Профессиональное выгорание». Он найдёт для себя что-то очень простое и механическое, ведь роботам не свойственны амбиции.

– В молодости я хотел быть большим начальником, - будет рассказывать он своему сыну студенту, потирая поражённые артритом колени. Но жизнь жестокая штука. Не вздумай мечтать сынок, иначе больно ушибёшься!